Тихое потрескивание динамика — это звук моего детства, который еще удается восстановить в памяти. Именно он завораживал маленького слушателя, который ждал, как голос чтеца начнет рассказывать историю, как большой детский хор начнёт петь и как симфонический оркестр возьмёт первые гармонии. Это сигнал того, что грампластинка и игла звукоснимателя целые и что ничего не помешает воображению ребенка свободно фантазировать.

Мне посчастливилось застрять в прошлом. В эпоху аудиомагнитофонов и начала распространения компакт-дисков у меня все еще стояла радиола — это такое универсальное звуковоспроизводящее устройство, близким аналогом которого является музыкальный центр — только провода потолще и надписи на русском.

Радиола комплектовалась двумя динамиками и звукоснимателем. В качестве бонуса дядя оставил бобинный аудиомагнитофон «Нота 203 стерео».

Интересен тот факт, что в связке это всё образовывало настоящий музыкальный центр времен СССР. Однако меня — ребенка — слабо интересовала техническая сторона вопроса: я был поглощен образами, я буквально тонул в них безо всякого желания всплывать. Наверное потому что сила искусства грамзаписи делала своё дело.

Технически, грамзапись — это улучшение фонографа Эдисона — такого воскового цилиндра и конусообразного резонатора, на вершину которого насажен тонкий неэластичный объект, который передает звуковые колебания, естественно, не без помех. Помехи появляются от случайного механического взаимодействия звукоснимателя с окружающей средой и проявляются, например, в виде потрескивания. Другая сторона вопроса — это тот факт, что данное потрескивание по своей природе циклично, и тот факт, что при прослушивании тихих цикличных звуков, похожих на шелест листвы, слушатель имеет свойство успокаиваться. Хотя я не исключаю того, что люди разные — и кого-то это потрескивание может сильно бесить.

При этих успокаивающе-терапевтических обстоятельствах и происходило мое знакомство как с детскими сказками и песнями, так и с классической музыкой. Продолжение было в школе — там на мое удивление еще стоял и здравствовал проигрыватель грампластинок, к помощи которого часто прибегал педагог. Знаменитые песни — «Учат в школе», «Кто дежурные», «Школьные годы» — входили в ставшую классикой программу музыкального воспитания Д. Б. Кабалевского.

Сам Дмитрий Борисович отмечал, что «урок музыки — это урок искусства, урок нравственности, урок воспитания духовного мира детей… и урок этот должен быть особым уроком: особым и для ребят, особым и для учителей». И аналоговые вещи ему помогали в этом, поскольку (если не пересказывать физику) звукосниматель снимает звук не только с пластинки, но также и с окружения. Вспомните пение любого академического хора, вспомните силу звука. Переместимся в класс. Проигрыватель, ребята, учитель — все поют, все друг друга слышат и чувствуют. Мне посчастливилось пережить эту атмосферу исполнительской дружбы, о чем я могу еще писать и писать.

Однако вернемся к теме аналоговых устройств, которые сейчас заменила цифра. Несмотря на своё моральное устаревание, проигрыватели грампластинок все еще используются в сфере развлечений: рейвы, танцполы и скретч-батлы. Каждый их ценит по-своему: кого-то устраивает таинственная обратная связь от сцены до иглы звукоснимателя, а кого-то — управляемый способ извлечения звука. Однако пользователей данных устройств объединяет одно — аналоговый, значит, натуральный; оцифрованный, значит, обрезанный.

По теме потерь при оцифровке звука написано достаточно много статей, которые достаточно сложно изложить в кратком виде. Общие посылы такие:

• когда вы говорите с человеком напрямую, вы — это вы;
• когда вы говорите с человеком через телефон, вы — предельно ограниченный электрический сигнал;
• когда вы говорите с человеком через цифровую запись, вы — куча формул и графиков преобразований.

Наверное поэтому будучи ребенком я интуитивно догадывался, что чем меньше преград на пути встречает голос, тем он кажется более натуральным и близким.

А ведь мне все еще нравится слушать большой детский хор, но это уже другая история.